|
●
Кто хозяин священной горы?
В селе трех народов
и четырех религий нукутские буряты исповедуют сразу две — шаманизм и
буддизм.
В традиционной вере бурят тэнгрианстве (или попросту шаманизме)
исповедуется культ духов предков и любая местность имеет своего
покровителя, видимо поэтому в Усть-Ордынском округе немало священных
гор. На святых местах проводят обряды поклонения духам, просят защиты и
помощи. Однако нередко здесь же проходят и буддистские обряды. Две
религии существуют параллельно, без видимой вражды. Одно из таких
двухрелигиозных мест — гора Хашхай, которая находится неподалеку от
поселка Новонукутского. Корреспонденты «СМ Номер один» отправились в
райцентр Нукутского района, чтобы разобраться, кто же все-таки хозяева
горы Хашхай: ламы или шаманы.
 |
Нукутское коренное
население сомневается, какой же они веры, к какой конфессии принадлежат.
Шаманизм, как языческая религия, не нуждается в храмах, но местное
население в них воспитывается веками и в любой момент может обратиться
за помощью к шаманам.
В свою очередь последователи буддизма могут посещать совсем недавно
достроенный Унгинский дацан: его освятили в начале февраля, а открыли в
конце лета 2005 года, после семи лет вялотекущего сооружения методом
народной стройки. Он стал первым дацаном в тогдашней автономии, открытым
за советские и постсоветские годы. Однако четко разделить последователей
буддизма и шаманистов невозможно — нередко это одни и те же люди.
— Да, буряты, в том числе и унгинские, воспитываются в традициях
шаманизма, — подтверждает директор районного краеведческого музея Елена
Бадмаева. — Однако у нас всегда было много буддистов. Люди пусть не
массово, но всегда ездили в Иволгинский дацан — помолиться, к лекарям. Я
не знаю почему, но никогда одно другому не мешало.
В конце 90-х годов в Нукутах появился первый лама — Баир. Первые службы
он проводил на съемной квартире, и уже тогда у него был свой постоянный
приход. Баир решил возродить здесь это учение и стал строить Унгинский
дацан — он был первым в Усть-Ордынском округе. Построил и пошел дальше -
рассказала Елена Цыбиковна - сейчас он строит дацан в Кутулике.
Сегодня в Унгинском дацане службы идут почти ежедневно. Алдар-лама
занимается астрологией, Чингис-лама — врачеванием. Оба настаивают, что
никаких конфликтов у них ни с шаманами, ни - тем более - с местным
населением нет.
— Шаманизм ведь языческая религия. А людям сейчас нужны храмы, куда
можно прийти, поговорить, получить помощь. Так что с тех пор, как
открыли этот дацан, народу к нам приходит все больше и больше. За восемь
лет, которые я здесь живу, у нас не было ни одного конфликта, — говорит
Чингис-лама, мягко улыбаясь. — Вот нам рассказывали алтайские ребята,
которые учились в Иволгинском дацане, что на Алтае была жесткая война
горных шаманов с ламами, потому что там два шамана в одной местности
ужиться не могут. А у нас могут. Люди одинаково доверяют и шаманам, и
ламам. Нужно покапать, обратиться к духам — идут к дедушке. Нужно
полечиться — идут к нам. И оба визита могут произойти в течение одного
дня.
Самым забавным при этом оказалось то, что ламы могут конкурировать с
шаманами, когда их просят почистить дома от порчи. Чингис-лама
рассказывал, что в буддизме нет практики снимать порчу. Буддисты этого
обряда не признают. Но они могут выступить посредниками между людьми и
бохылды — так буряты называют злых домовых духов, барабашек. Ламы же
считают, что это души людей, которые не переродились в следующее
существо, застряли в этом мире и вредят, могут забрать с собой любого
провинившегося перед ними человека. Ламы договариваются с ними, чтобы
духи никого не трогали, оставили семью в покое, проводят обряд пожелания
усопшему — беспокойному духу безвинно убитого человека.
Однако основное занятие лам Унгинского дацана — проводить ежедневные
тематические молебны буддам сострадания, медицины и буддам-хранителям.
Постороннему человеку, честно говоря, трудно понять, чем буддистские
молебны отличаются от капаний шамана духам предков с теми же целями —
помощи, защиты, здоровья...
Лечиться можно. Верить — смертельно опасно
Когда мы приехали, еще не старый унгинский шаман Валерий Жербаков
хворал.
— Сходите к ламе, у них сегодня как раз молебен во здравие, —
простодушно посоветовал я.
— Не пойду к ламе — не моя религия, — сердито ответил Валерий
Константинович.
— А как же у вас в селе уживаются буддизм и шаманизм?
— Очень просто уживаются. Я всегда говорю, когда меня спрашивают, можно
ли ходить к ламам: «Нужно лечиться — идите к ним, они этому с детства
учатся. Но молиться ни в коем случае нельзя по-ихнему, духи накажут!»
(Ламы молятся, сложив кисти рук ладонями на груди, а шаманисты молятся
только одной ладонью, держа ее так же — большим пальцем к груди, подняв
вверх. — Прим. авт.)
По словам шамана, буддизм не приживается на бурятских землях:
— Вот эхириты, например, только шаманисты. Когда к ним приезжают ламы —
сразу начинают болеть, умирают. Земля их не принимает. Буддисты
преследовали шаманов всегда, поэтому шаманы их не любят. Например,
шаманов хоронят на деревьях, и часто на месте их захоронений находили
православные кресты. Потому что бурятам не запрещалось креститься.
Многие крестились по нескольку раз — за это выдавалось по килограмму
соли или муки. А фотокарточка-то одна, в смысле — лица похожи. Не
поймешь, крестился уже или нет, — смеется Валерий Константинович. — А
вот в буддисты наши никогда не перекрещивались.
Что написано на Хашхае?
Гора Хашхай считается в Нукутском районе священной. Вопрос только в том,
для какой религии — буддизма или шаманизма. И, конечно, шаманы и ламы
имеют каждый свою версию. Дело в том, что на горе есть две надписи,
выбитые на камне, писаницы неизвестной культуры. Никто не знает, когда
они появились и кем были выбиты.
Однако Чингис-лама уверен, что надписи — это две буддистские мантры:
самая известная мантра сострадания «Ом Мани Падме Хум» и мантра для
очищения сознания «Ом Ара Ваза Нади». Причем вторая, как уверяет
Чингис-лама, написана с ошибкой.
— Да, гора Хашхай для буддистов Унги святая. Каждый Новый год мы
проводим на горе молебен, посвященный духам этой местности, хозяевам,
приносим им подношения, чтобы жить с ними в союзе, — рассказал
Чингис-лама. — Во время молебна на горе устанавливается флажок-хийморин,
что переводится как «воздушный конь». Он символизирует одновременно
энергетику человека и удачу — его иногда также называют конем удачи.
С этим не согласен шаман Валерий Жербаков. Как полагается в бурятской
культуре, на этот счет есть сразу две местные легенды — о духе —
хранителе горы и о появлении надписей. По словам Валерия
Константиновича, название горы произошло от бурятского «хаш-хэ» —
«редут» или «укрепление». Однажды к подножию горы в поисках нового места
под солнцем пришли три брата из ангоевского рода. Они заночевали под
горой, а когда проснулись — над ними стоял шараманом, желтый туман.
Когда он рассеялся, братья увидели маленькую девочку, в которой узнали
свою младшую сестру, оставшуюся с матерью. Мать была сильной шаманкой, и
братья поняли, что она умерла, а перед смертью отправила дочь под защиту
братьев (Валерий Константинович использовал слово «телепортировала», но
оно вряд ли уместно в старой легенде. — Прим. авт.)
Сестру приютил старший брат. Местные старейшины выделили братьям
участки, где они могли расселить свой род. Старшему досталось
Хашхай-унгы, долина под горой. Когда младшая сестра выросла, она без
мужа родила ребенка.
— У нас считается грехом для девушки родить в своем доме, то есть не в
доме мужа. Поэтому племянника старший брат оставил себе, чтобы скрыть
грех сестры, а ее выдал замуж на ту сторону Ангары, — степенно
повествовал шаман. — Но мальчика невзлюбила жена старшего брата. Она
постоянно придиралась к нему, притесняла. И когда ему было 12—14 лет, он
не выдержал издевательств и повесился на дереве, что стояло на склоне
Хашхая в сторону долины. Он должен был стать великим шаманом, а стал
хранителем горы.
О появлении надписей он рассказал свою версию. Когда Тангутское царство
покорилось Чингисхану, часть воинов-тангутов бежала от гнева всесильного
хана.
— Воины встретились с нашими предками на реке Куде. По-бурятски «худа» —
это «сват», то есть наши народы посватались и стали жить вместе.
Посватались они, потому что пришли одни мужчины, так получается. Тангуты
были грамотные, и это они нанесли надписи тибетскими письменами. Там
написано что-то вроде «мы вернемся» или «мы возродимся» — тангуты
мечтали вернуться на родину и возродить свое царство. Кстати, у нас
прямо под Хашхаем есть село Тангуты — странное совпадение, не правда ли?
Возможно, там до сих пор живут потомки воинов-тангутов.
|
