|
●
Большой праздник — Ысыах
…Мы — пограничная страна не только вдоль, но и вовнутрь.
Страна-матрешка. Каждые вложенные в одну историческую судьбу и в одно
пространство край-округ-республика отделены языком, расстоянием,
пейзажем, привычками, зависимостью от, независимостью для… Из
иллюминатора — вздыбленная земля с окраской зебры: Уральский хребет. Еще
три часа — и Якутия.
Река Лена бело-розового цвета. Пурпурное солнце уходит туда, где
Владивосток — совсем недалеко. Полночь и два полумесяца: один — в небе,
другой — в реке. Пространство-воздух-звук-пространство… У трапа
стилизованные шаманы отгоняют злых духов от делегации. В стороне скромно
ждут своей очереди три растерянных православных священника с кадилом.
Здесь живет самый большой малый этнос нашей страны — якуты.
Это большой праздник — Ысыах, якутский Новый год. Город готовится —
транспаранты, сцены, улыбки. Все на самом деле. Летнее солнцестояние не
обманывало якутов никогда. А они теперь недоверчивые. Якуты осторожно
говорят о политике и тогда уводят глаза вниз и влево, но о себе и своей
земле говорят гордо: «Вы где-нибудь видели такие пространства?.. Якуты
помогли победить во Второй мировой войне!.. У нас самые красивые обряды
— вы обязательно посмотрите, когда будет праздник!». И только искренняя
заинтересованность, которую они все ловят каким-то особым чутьем,
рассеивает исторически, наверное, приобретенную подозрительность.
Тут белые ночи. Они, правда, белые только по инерции, а так — все
оттенки стали: плавильные, холодные. Художественными пятнами — кровь на
разбитом асфальте напротив ночного клуба. Это не удивляет, потому что
все наши познания о якутах — о недостатке фермента, перерабатывающего
алкоголь в организме. Мы с нашей «великоросской» толерантностью
почему-то всегда готовы этому неискренне посочувствовать. В Якутске до
сих пор переживают из-за шестилетней давности статьи о здешнем пьянстве:
«Будете тоже писать об этом?». Не буду!
В этом дрожащем воздухе хочется дышать полной грудью, и поэтому ты сам
по себе немного пьян. Низкие деревья отдаляют горизонт. Очень жарко,
даже ночью почти жарко. И эта земная якутская сказка-эпос всего два
месяца в году. Остальные десять — тяжелая одноцветная зима. Дома в
городе строятся на сваях, потому что фундамент не проложить, два метра
вглубь — и ледник. Только в эти два месяца якуты могут принимать гостей,
потому что гость стонет, начиная с минус двадцати. В якутском языке
тысячи прилагательных для характеристики снега. И летом как компенсация
— яркие краски в праздничной одежде и много смеха и танца. Якутчанки
красиво одеты. Женственно и по моде. Разлетающиеся цветастые блузки,
узкие джинсы, короткие юбки, декольте, маникюр, яркие губы, белые зубы,
вызывающие ответный взгляд глаза. И национальные украшения: серебро,
золото, бриллианты. Самый популярный рисунок — изображение стерха.
«Неужели вы думаете, что стерхи — это японская птица? Это исконно
якутский вид». В эти дни в городе встречались люди в национальных
костюмах. Сочетание сегодняшнего и былинного усиливало ощущение… чего?..
нереальности и обостренной восприимчивости к деталям. То, что для якутов
— быт, для нас — хроники другой планеты.
…В тот день Ньургун Колесов взял в жены Аюне. И она стала Колесова. На
этой свадьбе в селе Намцы тамадой был корреспондент местной газеты Саша.
Так современный Саша проводит свободное время и подрабатывает. На
свадьбе Колесовых Саша-шаман-корреспондент пел тойук (импровизированное
воззвание к духам), совершал алгыз (кормил огонь) и под марш Мендельсона
вручал молодым свидетельство о браке.
На большие события все якуты кормят огонь — кидают в него оладьи на
сливочном масле, льют кумыс. Задабривают духов. «А я своему сыну говорю
— не рви цветок, не надо. Зачем любоваться на мертвый цветок дома? Какую
радость он тебе принесет? Лучше пусть живет в земле и радует всех. Когда
мы срываем какое-нибудь растение, мы просим у него прощения. Вот у елки
на зимний Новый год просим прощения», — откровенничает сотрудник
республиканской администрации. Православие тут 375 лет вынуждено быть
терпимым и гибким.
«Верите ли вы шаманам?». Они отвечают: «Человек Саха об этом не говорит
— есть такие вещи, о которых надо молчать». Молчать надо о многом.
Развитая кланово-родовая система, а чиновник — весьма уважаемая
профессия. Якутия — богатая: алмазы, газ. Когда в центр стадиона во
время празднования Ысыах выходит Николаев — бывший президент республики,
аплодисменты не умолкают несколько минут. Штырова озвучивают гораздо
слабее. «Это же просто объяснить: Николаев — якут, а Штыров — русский,
хотя и наш». «Штыров сдал нас Москве, все богатства отдал». Сквозь
разноцветную людскую толпу проходят большие чиновники. Президент Саха
ведет Германа Грефа показать праздник: «А вот тут у нас балаган «Единой
России», — рассказывает министру президент Штыров. Прошли, и как будто и
не было этих людей в костюмах. А люди тянутся, тянутся к полю. Колонны
машин поднимают пыль. Семьи идут с большими сумками и матрасами под
мышкой — ждать рассвет, встречать новое солнце всем вместе, подняв к
нему руки.
— Уруй айгал! — кричит шаман в белой медвежьей шкуре.
— Уруй айгал! — взвывает толпа.
Звук варгана вперемежку с гимнами, сочные запахи мяса. Обряд окропления
огня, травы и деревьев священным напитком из оленьего молока. Все
заворожено смотрят. «Вам нравится? Вам правда нравится?». Им
действительно важен ответ. Утвердительный ответ. Потому что у якутов
всего два месяца в году для приема гостей. Потому что большие
расстояния, непроходимая тундра. А конгресс, официальные делегации, люди
в костюмах — это необходимая плата за возможность принять гостей,
рассказать о себе и почувствовать себя народом, а не частью.
P.S. Когда день все равно что ночь, когда дрожит воздух, когда кругом
— небо, то теряешь время и себя. Тут понимали мой язык. Я надеюсь, что
поняла хотя бы часть того, что они хотели нам сказать.
|
