|
●
Деревня, основанная шаманом
Каждую весну жители
деревни Тонты Ольхонского района начинают со собора камней на территории
своих усадеб. Камни складывают кучами вдоль улицы. Так же освобождают и
дорогу, а в августе — сенокосы. Дорога до деревни представляет собой
зрелище археологическое: курганы и курганчики, длинные, низкие стенки,
сложенные из камней разной величины. Кажется, что у немногочисленных
жителей деревни половину года одна неотвязная забота — собирать эти
самые камни. Да так оно, впрочем, и есть.
 |
На скалах растут
деревья
Тонта надежно спрятана между горами. Дорога до деревни — всего семь
километров от главного тракта. На въезде — источник Хаара-Уун (Черная
Вода). Он бьет из скалы. Вода сладковатая, страшно холодная. Источник
священный, о чем предупреждает пространная разъяснительная табличка. Об
этом же сообщают мелкие деньги на его каменистом дне и ленточки на
окружающих деревьях. Черной водой жители деревни Тонты лечат глаза и
горло.
Источник впадает в небольшую речку. За густой растительностью вдоль
берегов скрывается большая пещера с уникальным озером, уровень которого
не менялся с начала века. Пещера, вызывающая интерес спелеологов и
ученых, не пользуется вниманием местных жителей. Они говорят, что даже
ребятишки, которых с каждым годом в Тонте становится все меньше и
меньше, не проявляют к пещере обычного детского интереса. Может быть,
потому, что страшно — проход к подземному озеру стал очень узкий,
потолок обвалился. Старики рассказывают: после революции, когда проход
был еще достаточно большой, там прятались враги советской власти,
которым удалось сбежать от карающей руки государства, и даже их имен
местная история не сохранила.
— Я вот двадцать лет здесь живу и даже не знаю толком, где пещера эта
находится, — признается Нина Бутаева, заведующая местным клубом. — Зато
я вам одно чудо покажу...
За чудом нужно было ехать высоко в гору. Но оно того стоило. Гора, как и
все прочие горы-холмы в округе, совершенно лысая, устланная чабрецовым
пушком. Ближе к верхушке торчит огромный валун с трещиной. Из этого
валуна растет большая береза. — Представляете, другого места себе не
нашла! Двадцать лет я за ней наблюдаю. В три раза выросла!
Этот валун с березой, думается, может быть символом этого места,
говорящем об упорстве местных жителей в борьбе со стихиями, главные из
которых — камень и ветер.
Поля очищали вручную
— Наверное, огородов вы не держите, — констатирую с уверенностью. —
Держим.
Нина рассказывает, как они готовят участок для огорода. Сначала весной
убирают с прошлогодних огородов камни, которые лезут из-под земли. Земля
их выдавливает, а ветер обнажает, сдувая подсохшую почву. Камни выносят
на улицу, где складывают в курганчики.
— Я предлагала односельчанам складывать из этих камней изгороди, было бы
красиво. Но не хотят, это ведь большая работа.
После того как каменистая почва освободится от самых грубых камней, в
огород привозят землю, перегной, формируют грядки. Конечно же, не все
могут потянуть такую тяжелую работу, поэтому и огороды есть не у всех. —
Раньше мы и не знали вообще, что такое огурцы-помидоры, да и картошку
выращивать стали только в восьмидесятых. Во время войны с бабушкой
ходили по горам, выкапывали саранки. Клубни бабушка в молоке варила.
Вкусно, мне нравилось. А вот дети мои, которые выросли в совхозное
время, не одобрили, им невкусно показалось, — рассказывает тонтинская
старожилка Татьяна Тапкиновна Костеева, работавшая в незапамятные
совхозные времена управляющей отделением совхоза. Картошку обитатели
каменистой местности стали выращивать только в 1985 году. До того
покупали на стороне.
Но поля засевали. Хотя, казалось бы, какие уж тут поля... А Нина
Николаевна рассказывает, что слыхала от других сторожилов, будто бы даже
и склоны гор засевали. И обрабатывали, и поливали поля вручную. Татьяна
Тапкиновна машет рукой:
— На сопках поля до Байкала тянулись! А Тонта большая была. Лошадьми
сеяли в распадках, по распадкам, около леса, под горами. Сеяли и
кукурузу в хрущевские времена — на силос.
— Но кругом же камни!..
— А их мы вручную убирали.
— А поливали тоже вручную?
— Мы не поливали. Дожди поливали. Раньше ведь настоящие, сильные дожди
были. А шаманы какие сильные проживали! Брызгали много, могли дождь
вызвать.
Семь родов
Тонта — чисто бурятская деревня. Одна только русская женщина приехала
сюда к мужу. И переводится название на русский просто — «родина» («тоонто»
— «малая родина»). Рассказы о сильных шаманах, о тонтинских сакральных
местах воспроизводятся местными не только на краеведческом материале, но
и на материале современности. Очень сильный шаман (во всяком случае, так
про него говорят в Тонте) Михаил Ербанов был посвящен в шаманы именно
здесь, в самом центре деревни, за школой. Когда-то на этом месте стояли
дома. В одном из них, вероятно, и проживали представители того рода, по
линии которого и передался Михаилу Ербанову шаманский дар, — род его
бабки.
— Да, тут когда-то жил сильный шаман Данан. И вот род Данановых — это
род его прабабушки. Умный был шаман. Придет туда, где есть тарасун, а
некоторым хозяевам тарасуна жалко, жадные. Так он нашаманит — и вместо
тарасуна вода остается, — вспоминает рассказы стариков Татьяна
Тапкиновна. И говорит, что раньше шаманы были не то что теперь. Теперь
через водку смотрят, а раньше читали предсказания, скот пропавший искали
с помощью бараньей лопатки. Теперь по лопатке гадать никто не умеет. На
месте посвящения стоит хилое деревянное сооружение вроде беседки. Вообще
же деревянных сооружений сакрального значения в округе очень много, в
основном сэрге — деревянные столбики.
— Здесь проживает семь родов, в каждом из которых есть старейшина,
который брызгает. И у каждого рода есть свое святое место недалеко от
деревни.
Иногда, в случае необходимости, проводят всеобщие моления, тайлаганы. В
90-х годах источник Черная Вода перестал бить из горы, засох. Тогда
позвали из Улан-Удэ сильного шамана (в округе таких сильных не было
тогда) и всей деревней вышли на тайлаган. После тайлагана вода
появилась.
Согласно преданию, деревню Тонту основал шаман Яртага (это слово, как
объяснили нам, означает «местный», «уроженец»). Об этом в самой деревне
уже ничего не знают, а старики помнят, что деревня очень старая. Старина
почитается. Когда-то в школе силами местной учительницы Екатерины
Алагуевой открылся музей старинных вещей. И традиции чтут здесь не
только сакральные, но и бытовые, которые даже советская власть не
выгрызла своими железными зубами. Так, например, место под сенокос для
каждой семьи свое — то, на котором косили их предки. Договоренности о
границах не нарушаются, несмотря даже на то, что документально права
никак не закреплены.
Сейчас, правда, когда землю на Байкале и вокруг него скупили, местные
жители забеспокоились и хлопочут о документах. Потому что и сейчас уже в
каменистой Тонте покупают участки.
— Одна женщина недавно продала свой участок каким-то чужакам, — Нина
Николаевна неодобрительно покачала головой. Несмотря на то что деревня
не развивается, не имеет притока в людях, чужаков здесь не очень хотят
видеть.
Будущее у деревни весьма туманное — хотят закрыть школу. Деревня без
школы, которая берет обычно всю культурную нагрузку на себя, начинает
чахнуть.
— В советское время других деревень было вокруг множество. В Тонте
состояло отделение совхоза. Овец держали 24 отары, плюс ягнята. Это
где-то 27 тысяч голов. А сейчас ничего. Овец держат все понемногу, да и
то только на мясо. Шерсть каждую весну состригаем, а девать ее некуда,
никто не покупает. Приходится выбрасывать вместе с мусором. Так же и
шкуру, овчину. Сил-то нету овчину выделывать.
— А мы даже и не знаем уже, как ее выделывают, — замечает Нина
Николаевна.
— И рыба в Байкале другая была, жирная. Я-то знаю — в пятидесятых в
рыболовной бригаде работала. А сейчас что за рыба? Дохлая...
— А сейчас уже и не ловят наши люди рыбу. Может быть, конечно, кто-то
любитель и есть, — констатирует завклубом.
Татьяна Тапкиновна согласно кивает головой, поправляет покрасивее платок
на голове — фотографироваться, и вздыхает, глядя в объектив
фотоаппарата:
— Что дальше будет? Земля постарела, говорят.
|
