|
●
В гостях у шамана цаатанов
Однажды мне
представился случай побывать в гостях у цаатанов и даже удалось увидеть
одного из самых сильных шаманов. Мы с оператором Эдуардом были в
командировке в сомоне Цагааннуур на берегу живописного озера Доод
Цагааннуур в уникальной по своей красоте Дархадской котловине. И уже не
так холодно нам было по ночам в юрте, и не такой студёной казалась вода
по утрам. Мы привыкли к журавлям, курсирующим вокруг жилья, уткам на
глади озера.
 |
В один из вечеров пришли Пурэвсурэн с мужем Тулгой и маленькой дочкой
Пашээ. Мы угостили их чаем по обычаю. Кстати, здесь принято перед
угощением дотронуться сначала снизу до посуды в знак почтения к пище. Пурэвсурэн и Тулга хорошо знают заарина Коста – самого сильного шамана
из рода цаатанов Дархадской котловины. Супруги согласились помочь
посетить их. Этот народ практикует самый древний вариант шаманизма.
Увидеть их шамана было бы большой удачей.
Как посоветовали супруги, мы купили подарки, сигареты, спички и бутылку
хорошей водки. По совету Тулги мы надели монгольские халаты – дэли, хотя
погода была солнечная, надели головные уборы. В пути внезапно задул
холодный ветер в спину.
Те, кто владеют оленями
«Цаа» – «олень»; «цаатаны» – «те, кто владеют оленями». Олень – это все
и даже больше. Это смысл их жизни. Цаатаны кочуют со своими оленями по
определенным маршрутам между сезонными пастбищами. Олени не едят травы.
Излюбленный корм для них – лишайники и мох.
Пришли цаатаны в Монголию из Тувы в 1947 году, когда была установлена
граница между СССР и Монголией. Граница расколола племя. Многие цаатаны
ушли из Тувы в Монголию, чтобы избежать коллективизации. В России
цаатанам родственны тувинцы-тоджинцы, тофалары в Иркутской области и
сойоты Окинского района Бурятии. Все они близки по языку, хозяйственным,
культурным традициям. Жили на одной территории, рассекаемой горными
хребтами. В 1931 году в Монголии духа-цаатаны вошли в состав сомонов
Улан-Ул и Рэнчинлхумбэ Хубсугульского аймака. В то время они считались
людьми без гражданства, их пытались вытеснить из страны. В 1956 году
они, наконец, были признаны гражданами Монголии. Коста получил
монгольский паспорт только в 1965 году. Шаманом стал в 1977 году.
Живут цаатаны в чумах (урц). Чум состоит из 23 грубо отёсанных жердей,
выставленных по окружности, длиной около 6 м. Сначала выставляются три
вилкообразные жерди, а потом укладываются оставшиеся в остроконечный
конус. Вся конструкция покрывается кусками брезента, начиная снизу. Их
шесть кусков. На концах тесёмки, по три с каждой из сторон для обвязки
жердей. В урце цаатаны живут круглый год, даже в морозы под — 50°С. На
ночь пол устилается шкурами оленей. Тепло держит мех с длинным ворсом.
Можно спать в спальном мешке из шкур оленя прямо на снегу, как это
делают народы Крайнего Севера.
Олених доят дважды в день. Еще цаатаны держат коз, коней, коров, яков и,
конечно, лаек. Это народ охотников – олень, лось, медведь, соболь, волк,
кабарга, выдра становятся их добычей. Употребляют в пищу рыбу, летом и
осенью заготавливают ягоды, травы, кедровые орехи, из которых делают
масло. В чай цаатаны добавляют хужир – минерал, содержащий соду. Так же,
как и дархаты.
Конный переход
Путь наш пролегал через привычные равнины, вдалеке виднелись вершины
гор. По мере продвижения горы становились выше, а лес гуще. Самая
трудная часть путешествия – крутой подъём по узкой тропе сквозь строй
деревьев. Погода испортилась, пошёл мелкий, нудный дождь. Неожиданно на
нашем пути вверх по горе показался сруб, вошли в него. Выйдя из избушки,
убеждаемся в непредсказуемости погоды – дождь превратился в мелкую
водяную пыль.
Величественная картина открылась перед нами, как только мы преодолели
подъём и стали спускаться в долину, окаймлённую убелёнными снегом пиками
гор. Вскоре увидели одинокое дерево, обвязанное синими хадаками.
Остановились, чтобы попросить разрешения у духов посетить долину.
Наконец, слева у подножия горы, прямо у кромки леса показались
остроконечные пики чумов, похожих на вигвамы североамериканских
индейцев.
Первыми нас встретили собаки, а потом из чумов начали выходить люди.
Узнав, что мы направляемся к Коста, нам указали, как его найти.
Местность сильно заболочена, кругом мелкие лужи, мох и кустарник, солнце
перевалило за горы. Опять стал накрапывать моросящий дождь. Местами кони
проваливались по колено, было трудно удержаться в седле.
Наконец среди редких деревьев показались два чума, рядом – спутниковая
тарелка. Лай собак обозначил наше присутствие. Привязываем уставших
лошадей, Тулга несёт в дом подарки и наши съестные припасы,
предварительно узнав, на месте ли Коста. Острый шпиль чума, внутри жерди
через каждые полметра. В центре печь-«буржуйка» с отверстием под таган,
металлическая труба устремлена в отверстие над печью сквозь скрещённые
концы жердей.
Сила шамана
Мы здороваемся с Коста и женщиной, которую зовут Ханда. Коста – среднего
телосложения, с короткими волосами, большим лбом, прямым носом и
пронзительным взглядом тёмно-карих глаз. Он сидит на невысокой кровати
прямо напротив входа в вязаном свитере, светлых брюках и оленьих унтах.
Коста болен – у него левосторонний инсульт.
Вручаем подарки. Слева от входа – еще одна приземистая кровать. Пол
устлан ковровыми дорожками. В чуме есть приметы цивилизации:
радиоприёмник, телевизор и аккумулятор, от которого светит лампочка.
Справа от входа – женские владения. Невысокий столик, покрытый клеёнкой,
с расставленной на нём посудой, пиалами, бидоны. На доске, прибитой к
двум жердям, висят кухонные инструменты, сито и различной ёмкости
черпаки. Сушатся куски мяса на верёвке между жердями. Всё самое
необходимое и ничего лишнего.
Пока мы пьём чай, рассказываю, для чего мы приехали. Шаман Коста
внимательно смотрит на нас, затягиваясь сигаретой. Мы не расчехляем
фотоаппаратуру, не получив разрешения. Пауза затягивается, и невидимая
нить напряжения начинает постепенно натягиваться. По брезенту, который
покрывает чум, стучит каплями дождь. Закурив очередную сигарету, Коста
что-то сказал Ханде. Он согласился показать нам все свои шаманские
принадлежности. Эдуард расчехлил камеру, я приготовил фотоаппарат. Стих
шум дождя. Ханда стала вытаскивать свёртки. Огромные пучки переплетённых
разноцветных нитей были прикреплены к костюму шамана как сзади, так и на
рукавах. Весь костюм покрыт узорами. Завязывается спереди тесёмками.
Поскольку Коста болен, надела костюм (43 кг) Ханда. Надела шаманскую
маску. Вниз свисает бахрома из тонких верёвочек с кожаными лепестками.
Мы сидели, затаив дыхание. Наконец, Ханда взяла в руки огромный,
обтянутый тёмно-коричневой кожей бубен с острыми гранями по внешнему
периметру вместе с колотушкой. Эдуард начал съёмку. Меня не покидало
чувство присутствия неведомых сил. Мы словно оцепенели, неосознанно
уступая силе шамана. Камера вдруг перестала работать, хотя перед дорогой
с аккумуляторной батареей было всё в порядке. Оператор тщетно пытался
вернуть камере жизнь. Съёмки удалось сделать только фотоаппаратом. Но и
он не дал чётких снимков, когда мы снимали полное шаманское одеяние.
Только после того как Ханда сняла шаманскую маску и отложила бубен с
колотушкой, снимки стали чётче.
Воздух в чуме стал прежним, исчезла гигантская сила духов цаатанов, у
Коста более 90 онгодов – духов-помощников. Взмокшая от напряжения и
усталости Ханда укладывает шаманские доспехи. Вскоре мы снова с большим
удовольствием пьём зелёный чай с оленьим молоком, ещё раз прокручивая
назад события часовой давности.
|
