● Я общаюсь с духами и богами

Пожалуй, если попросить приморца назвать имя какого-нибудь шамана, он скажет — Василий Дункай. Он много ездит по России, но корреспонденту повезло застать его во Владивостоке. Мы откровенно поговорили о шаманизме, ритуалах, религии и просто о жизни.​

- Василий Иванович, расскажите о своих детстве и юности.

Я родился в Приморском крае, в Пожарском районе, село Красный Яр, точнее — в соседнем поселке Олон, 28 февраля 1960 года. Сейчас я живу там же, в селе Красный Яр. Желания переехать никогда не было. Это моя родина, это родина моих предков, место, где я дома. Я живу там, где мне хорошо. Правда, нечасто — я очень много езжу.

Я всегда чувствовал себя немного по-другому по сравнению со своими сверстниками. Я был будто на порядок взрослее. Когда их интересовали игры и все подобное, мне это было неинтересно. Я находил спокойствие и волю на рыбалке, собирательстве в лесу. Тем не менее, я всегда был коммуникабельным. Но друзья были старше на 2-3 года.

Если бы в молодые годы мне сказали, что шаманство — мой будущий жизненный путь, я бы просто рассмеялся.

В моем понимании, не мы выбираем — нас выбирают. Я вел нормальную жизнь, женился, появились дети, служил в армии — мы все служим. Я был профессиональным охотником. Сейчас уже нет такой профессии. Никогда не думал, что буду шаманом.

- Что случилось потом?

Потом я заболел. У меня начались дикие головные боли. У нас есть такое понятие как "шаманская болезнь". Именно через боль всё познается, душевную и физическую. Почему шаманы нашего народа проходят через "шаманскую болезнь"? Потому что, если сам не познал боли — не познаешь чужую. Это был очень тяжелый период, я думал, что не выживу. Но бог дал возможность.

Когда я прошел через это, стали происходить всякие интересные вещи, видения, например. Интересный период и довольно-таки болезненный. Находился на грани смерти и жизни. В то же время мне нужно было работать, как-то кормить семью. И делать это с помощью того, что я умел делать, — вести профессиональную охоту.

- Вы говорите, бог помог. А у удэгейцев и нанайцев тоже есть вера в единого бога?

Если у разных конфессий единобожие, то у нас многобожие. У нас много богов, которые нам помогают. Но есть один Бог-Творец.
Наша религия называется язычество. Это проматерь всех религий, и мы корней не утеряли. Малочисленные народы Дальнего Востока, Северной Сибири сохранили эти корни. В большинстве случаев люди сами себя разобщают. Можно верить в свое и уважать другое. Нет разницы, какая у тебя религия.

- Есть у малых народностей какие-то традиции, связанные с шаманизмом, религией?

Они не ярко бросаются в глаза, потому что наши боги любят тишину, не приветствуют большое количество людей. Пришел, помолился, и все. Это лесные боги, а лес — это тишина.
Мы нечасто ходим туда, только по потребности. Есть какая-то проблема — пришел, помолился, попросил. Когда все получилось, отблагодарил. Подношение духам местности, богу воды, богу леса — это всё тоже традиции.

У наших шаманов есть три мира: Средний мир — мир людей и духов, Верхний мир — мир богов, Нижний мир — мир умерших.

- Есть что-то, чего вы боитесь во время ритуалов, и случаи, от которых отказываетесь?

Когда человек приходит и просит, ты не можешь не помочь. Единственная боязнь — ошибиться. Я уже давно работаю, с таким в основном не сталкиваюсь.

Отказываю очень редко Всегда можно помочь человеку, если он этого желает. Если в этом мире не могут, то могут предки помочь, боги. Работа с людьми — это не какие-то приказные вещи: делай то, не делай этого. Это рекомендации и желание человека, хочешь — выполняй. Часто говоришь не ты, тебе подсказывают, и ты просто передаешь человеку информацию.

- Вы помните свой первый ритуал?

Да, это был нанайский поселок на Амуре, река Кур. Были жители поселка, большой костер. Был обряд поклонения и призыва предков, чтобы они пришли и помогли тем людям, которые там живут.

- Вы наверняка сталкивались с тем, что кто-то не верит в шаманизм и называет его всякими нехорошими словами, шарлатанством и тому подобным. Вы как к этому относитесь?

"Шаман" — это вообще наше слово, тунгусское. "Шамани" — знающий, ведающий. Было несколько волн трансформации. И экстрасенсы, и неошаманы — их очень много. Я с ними встречался, смотрю на них… Шаман — это коды, это гены. По материнской линии у меня прадед шаман, я его помню, Дед Исула. По отцовской линии — бабушка шаманка, прадед шаман. Есть практики. Практикой можно многого добиться, йогой, например. Но шаманство — это гены.

- Для того, чтобы провести обряд, нужны какие-то атрибуты? Например, шаманский бубен, амулеты?

Когда-то они нужны. Все-таки традиционные вещи должны быть. Они у меня есть, я их с собой вожу, куда бы ни ездил. Но в последнее время, к сожалению, перестал возить с собой колокольцы. Они железные и вызывают подозрения у сотрудников аэропортов.

Есть разные уровни общения с духами и богами. Традиции надо соблюдать, но также надо понимать, что сейчас 21 век. Если, образно, болит рука или нога, не надо бубен пускать в ход, достаточно практики. Не надо зацикливаться на традиции, потому что приходят люди разных конфессий. У меня кого только ни было. Нужно знать историю этого народа, какие-то их верования. Всё узнать невозможно, но всего понемножку надо знать, чтобы помогать людям. Это развитие человека — и шамана в том числе. Нельзя зацикливаться.

- Есть еще такое мнение, что шаману, чтобы войти в транс, нужно что-то употребить. Так ли это?

Многие народы употребляют, особенно африканские, мексиканские, из Перу. Да и наши некоторые. Я узнавал про наших шаманов — у нас они не употребляли ничего.

В транс можно входить по-разному. Бубном, например. Я думаю, когда человек приходит к шаману делать обряд, он испытывает к нему доверие. А когда ты уелся каких-то препаратов или продуктов, сознание меняется, и ты можешь сделать то, что для шамана непотребно. Навредить человеку, например.

Чтобы контролировать ситуацию, при входе в транс часть сознания должна быть ясной. Принимая все эти вещи, ты не контролируешь сознание. А это ответственность. Я всегда говорю: человек — это не палка, обстругал и выбросил.

- С чем чаще всего обращаются?

А со всем. С душевными переживаниями, духовными, физическими. Одни и те же заботы у всех. Я практикую с 2004 года. За 18 лет через мои руки прошло тысяч пять-шесть людей.

- Василий Иванович Дункай в обычной жизни какой?

Я люблю жить. Мне интересно жить, общаться. Люблю пошутить, посмеяться, поматериться даже — я обычный живой человек. Я не ханжа во всех отношениях.

Мораль должна быть. Есть правила, которым я следую: не обманывать, быть честным по отношению к людям, быть честным по отношению к себе. Это жизнь. Бывает, отступишь чуть-чуть, но снова возвращаешься к своей морали. В социуме ты не будешь ходить белым и пушистым. То, что я шаман, не подразумевает, что я практикую аскезу. Я ем, пью, я живой. Разве что алкоголь не употребляю, потому что это для меня не норма.

- Вы с шаманами других стран общались?

С мексиканцами. Пятеро приехали на большой праздник на Байкал, а у меня там очень хороший друг, тоже шаман.

Общение было хорошим, но мы с мексиканцами — две абсолютные противоположности. Там все построено на человеческой крови. Так сложилось, у них предки индейцы ведь. У нас есть жертвенность, но только в отношении животных. У нас жизнь человека в цене.

Самое интересное, по истечении нескольких дней у них произошло полное переосмысление. Во-первых, у них произошла чистка на физическом уровне. Мексиканцы были в шоке, что с ними такое происходит, ели ведь одно и то же. Когда я их пришел провожать, зашел к ним в комнату — каждый сидит на своей кровати понурый. Они посмотрели, как мы общаемся с людьми, с добром, и у них такой переворот в мозгах был. Я им говорю: "Ребят, не переживайте, вы уже поняли, что можно сделать через сердце, через добро, через душу".

- Вы берете за ритуалы деньги?

Да, беру. Вы знаете, дело в том, что, когда начинал, я не брал. Потом со своим духовным учителем, буддистским ламой, поговорил. Он говорит: "Вася, если тебе деньги не нужны, есть детские дома. У тебя семья, дети". Бывает, за свои деньги куда-то езжу, а это заправка, еда. Но я всегда исхожу из возможностей человека. Когда человек пришел, ты должен помочь. Это мои обязательства. Когда я прошел через шаманскую болезнь, я прошел инициацию, стоял на коленях и дал слово богу, что буду помогать людям.

- Надо ли шаману быть скромным, или он может спокойно подсесть на волну популярности?

А зачем она ему? В моем понимании надо жить, как ты живешь. Что тебе даст популярность? Ты должен выполнять свои обязательства. Популярность — для артистов.

Шаманство — это не просто взял бубен и пошел. Это ответственность за то, что ты делаешь. Это сложная работа. Шаманы для себя не живут.

В подтверждение — забавная история. Я помню, надо было в Хабаровском крае провести обряд. А у меня ученица есть из Иркутска. Я говорю: "Люба, надо поехать, там четыре шамана должно быть обязательно". Больше месяца у нас ушло на эту командировку, мы пять поселков проехали, сотни людей приняли. И уже по истечении месяца, захожу в комнату, Люба отдыхает и с мужем по видео разговаривает. Я говорю: "Сережа, привет, с Любой все хорошо, все под контролем". Он мне: "Василий Иванович! Мою жену мне отдайте назад, пожалуйста".

- Как вы относитесь к тому, что вас называют самым известным шаманом Приморского края?

Я не позиционирую себя. Мне это не нужно. Основная причина, почему я общаюсь со СМИ — это позиционирование нашего народа — удэге и нанайцев. Мы живем, мы есть. Нас в Приморье примерно 2 тысячи человек на 1 миллион 600 тысяч. Это капелька. Хотя это — наша родина. Не все даже знают, что мы тут есть. Мне часто задают вопрос, откуда мы приехали. Я говорю, мы тут живем и жили. Хочу говорить о том, что мы стараемся вести традиционный образ жизни, как это делали еще наши предки.

- Как вы относитесь к смерти?

Спокойно. Она есть. 

PrimaMedia