|
●
Традиционные представления хакасов о злых духах айна
Человек в традиционном обществе осознавал неразрывное единство с
природой. Прежде всего, это проявлялось в том, что он связывал свою
жизнь с ритмами и силами природы, одухотворял ее. Согласно архаичным
представления, вся природа и в целом весь мир, был населен
сверхъестественными существами – духами. Люди верили, что их жизнь
полностью зависит от взаимодействия с духами. Стоит сказать, что сама
природа духов была неоднородна. Одни из них относились к категории
светлых или добрых духов (представители Верхнего мира). Другие –
обладали амбивалентными свойствами (могли приносит как добро, так и
зло), третьи – злые духи, приносящие человеку вред. На последней
категории мы остановим свое внимание.
В традиционной картине мира хакасов заметное место занимают
представления о духах, настроенных исключительно враждебно по отношению
к людям. По представлениям хакасов, благополучие людей, их жизнь целиком
зависела от различных духов. До сих пор хакасы сохраняют веру в то, что
на духов можно воздействовать в нужном человеку направлении.
Традиционно, эту функцию обычно выполняли шаманы, которые по существу,
являлись профессиональными служителями культа и были наделены даром
осуществлять связь между духами и людьми. Традиционному сознанию удалось
связать воедино жизнь людей и сакральную силу духов. Традиционное
миропонимание предполагало для каждой области жизнедеятельности человека
определенных духов. Вера хакасов в вездесущность различных духов
способствовала разработке модели поведения человека в различных
ситуациях. Данное мироощущение четко определяло место человека в
систематике всего живого.
Средний мир в традиционных представлениях хакасов, был населен не только
духами природных явлений и объектов, но и всевозможными вредоносными для
человека духами. По всей видимости, в традиционном сознании хакасов, не
было четкой грани между обитателями Нижнего Мира и злыми духами Среднего
мира. Они все несли опасность, вторгаясь в жизнь обитателей Среднего
Мира. Как источник зла и несчастий, эти демонологические персонажи порой
сливались в едином образе айна – причиняющего вред и болезни духа. Не
совсем можно согласиться с М.А. Кастреном писавшем, что «айна –
первоначально обозначали любых мелких духов. После укрепления шаманизма,
который связывался с подземными духами, айна как основные помощники
шаманов также стали считаться только подземными, злыми существами» [Кастрен
М.А., 1999, С. 340]. Как показывают наши собственный полевой материал,
термином айна хакасы обозначали всех злых духов, независимо от места их
локализации.
Упоминание об айна имеются у исследователя П. Островских: «Роль шаманов
у качинцев как и у других сибирских шаманистов обуславливается главным
образом своеобразными взглядами их на болезнь и смерть, зависящими не от
естественных причин, а производимыми злейшими из духов – айна. Болезни
происходят в силу того, что айна поселяется в теле больного и производит
страдания; когда же айна похищает душу (куд) человека, то происходит
смерть» [Островских П., 1895, С. 341].
Хакасские мифы объясняют появление айна следующим образом: «Жили два
брата Худай и Иль-хан (Эрлик). Ильхан был помещен под землю. Как-то раз
он вылез оттуда и стал просить у Худая земли. Тот дал ему земли ровно
столько, сколько умещалось под его посохом. Ильхан сделал посохом в
земле отверстие, через которое вылезли все айна – черти» [ПМА, Ивандаева
В.И.]. Хакасы до сих пор верят в существование Ильхана в Нижнем мире.
Старики говорят «Иль-хан тiгi чирде чуртапча» – «Ильхан живет в другом
мире (подземном) [ПМА, Бурнакова Тади].
По народным воззрениям, Эрлик-хан или Иль-хан является предводителем
всех полчищ злых духов. М.А. Кастрен по этому поводу писал: «Ирле Хан (Эрлик)
в мифологии тюркских и монгольских народов – глава подземного мира,
царства мертвых, которому подчинены все злые духи. В его распоряжение
поступают и души умерших людей» [Кастрен М.А., 1999, С. 340].
У хакасов Эрлик-хан был одним из почитаемых божеств. В хакасских мифах
он нередко именовался Ада – отец. Эрлик-хан определял размеры бубна и
давал новому шаману тесов – духов-помощников, «оставшихся» от умерших
шаманов этого же рода [Алексеев Н.А., 1984, С. 58]. Н.Ф. Катанов
отмечал: «Татары, живущие по берегам Абакана, и теперь, и в прежнее
время выбирали из табуна самую лучшую лошадь и посвящали Эрлик-хану,
называя ее «Ызык». Ездить на этом коне никому, кроме хозяина, нельзя.
Когда потеряется освещенная лошадь, то дьявол (айна) насылает на ее
хозяина болезнь. Дьявол, имеющий весьма злую душу, дьявол, живущий под
17 слоями земли, творит много зла несчастным людям, живущим на
поверхности этой земли, преследуя их. Душу его могут умилостивить только
шаманы, принося нагорную жертву и говоря хорошие ласковые слова»
[Катанов Н.Ф., 1907, С. 216]. У алтайцев – народа, этнически близкого
хакасам, мы находим более подробные сведения об Эрлике. У них с именем
Эрлика связываются самые тяжелые бедствия – эпидемия людей и скота.
Считалось, что он наводит эти болезни для того, чтобы вынудить человека
принести ему жертву; если человек не удовлетворяет его желанию, Эрлик
поражает его смертью. После смерти человека, Эрлик берет душу человека к
себе, уводит ее в подземный мир, творит над ней там суд и делает своим
работником. Иногда Эрлик посылает эту душу на землю, чтобы она приносила
людям зло. В обычное время, а особенно при болезнях, алтайцы по
отношению к Эрлику испытывали болезненный страх, боялись произносить его
имя, называя его просто: кара нaмa – нечто черное. Эрлика называли также
дерзким, бесстыжим, упрямым, несговорчивым. Несмотря на свою тяжелую
зависимость от него, алтайцы считали возможным обманывать его и
допускать те или иные неприязненные отношения к нему. Жертвоприношениями
алтайцы старались выкупить свое благополучие, задобрить Эрлика, но в
тоже время жертвы приносились неискренне и с оговоркой:
Эта моя жертва пусть вручится вам,
Голова моя да здравствует!
Не вынуждайте, назад, оглядываясь, славословить вас.
Если проживу три года спокойно,
Еще пусть ваши жертвы до него дойдут.
Вы обессиливаете (не только обыкновенных, но) и хорошего шамана
[Анохин А.В. Материалы по шаманству у алтайцев. 1924, С. 1-2].
Кроме такого непочтительного отношения на словах, алтайцы намеренно
допускали и другого рода более тяжкие формы пренебрежения к Эрлику. Так,
ему часто приносили в жертву животное тощее и даже больное. Шкуру
животного не оставляли на шесте, как это делали другим тосям (духам), а
брали себе. Строительный материал жертвенника (таилга): шесты, колья и
дерево, на котором подвешиваются части жертвенного животного, выбирались
дурного качества, кривые и старые [Анохин А.В., 1924, С. 2-3]. По всей
видимости, столь странное, непочтительное отношение к грозному божеству
Эрлику объясняется верой в перевернутость, зеркальность Нижнего мира,
владыкой которого тот являлся. В традиционном мировидении считалось, что
все те вещи, которые в Среднем мире считались хорошими, красивыми – в
Нижнем мире представали в обратном свете, т.е. плохими, уродливыми и
т.д.
Шаманы в своих призываниях называли Эрлика: kairakan. В молитвах часто
называли Эрлика отцом и творцом души человека. В шаманских призываниях
описывается и внешний вид Эрлика. Он рисуется стариком с атлетическим
телосложением. Глаза, брови у него – черные, как сажа, борода –
раздвоенная и спускается до колен. Усы подобно клыкам, которые,
закручиваясь, закидываются за уши. Челюсти подобны кожемялке, рога
подобны корню дерева, волосы – курчавые [Анохин А.В., 1924, С. 3].
В ходе полевых исследований, проводимых в республике Алтай нам удалось
записать некоторые сведения об Эрлике, подтверждающие идею его власти
над душами людей. «Кормос Эрлик похож на человека. В заимке по ночам
горит огонь. Там Эрлик варит в котле человека, которого ненавидит. Этот
человек умрет через полмесяца. Сначала Эрлик варит в котле дух человека.
И через некоторое время, этот человек повесится» [ПМА, Тазрочев С.С.].
В мифологических представлениях хакасов, негативному воздействию Эрлика,
человек подвергся еще с «изначальных времен», что видно из следующего
мифа: «Бог из глины вылепил человека. Вдохнул в него жизнь. Этому
человеку, он поручил присматривать за людьми, которых он вылепил после.
Бог продолжал лепить людей дальше. Через некоторое время, первый человек
прибежал к Богу и говорит: «Умирает один человек!». Бог не успел
закончить человека и отправился к умирающему человеку. Как только он
ушел, к недоделанному человеку подошел айна и стал на него плевать.
Всего оплевал и довольный содеянным, ушел. Бог поставил на ноги
умирающего человека и оживил его. Он вернулся к недоделанному человеку и
увидел, что тот весь оплеван. Бог стал его чистить, но полностью, так и
не смог вычистить. Вдохнул в него жизнь. Этот человек, из-за того, что
был оплеван, стал больным. Поэтому, все его потомство, а это все люди,
болеют и долго не живут» [ПМА, Бурнаков А.А.].
Согласно хакасским народным представлениям айна может принимать любые
образы. Очень часто показывается людям в зооморфном образе. В связи с
этим, интересен следующий рассказ: «За деревней Отты, в западном
направлении росла вековая лиственница. Время от времени, по ночам на
самую верхушку залетал черный петух. Он долго кукарекал. От его
кукареканья людям становилось жутко. Обычно, после этого в деревне
кто-нибудь умирал или случалось какое-то несчастье. Люди боялись и
ненавидели петуха. Они захотели от него избавиться. Мужчины ночью пошли
к лиственнице. В тот момент, когда петух начал кукарекать, они в раз
выстрелили по нему. Прозвучал выстрел, но никто из них не попал, хотя
все были опытными охотниками. Петух, как будто назло, стал еще громче
кукарекать. Мужчины сделали второй выстрел, а петух, даже и перышком не
пошевелил. Тогда, самый старый охотник понял, что это не простой петух,
а айна, в петушином обличии. Он взял патрон, начертил на нем крест и
выстрелил. Петух тут же, камнем упал на землю. Мужчины подошли к месту,
где должен был лежать петух, но его там не нашли, не было ни капли
крови, ни перышка. С тех пор, петух больше не появлялся на лиственнице,
и не беспокоил людей» [ПМА, Мамышева М.Н.].
Проводя семантический анализ данного рассказа, необходимо выделить в нем
основные моменты: 1) действие происходит за деревней, в западном
направлении; 2) стержневым элементом в данном рассказе является вековая
лиственница, на которую по ночам залетал черный петух – предвестник
смерти; 3) избавление от петуха.
В традиционной картине мира хакасов, всякое явление, несущее в себе
опасность для человека, а значит чуждое ему, исходило из мира
«неосвоенного», «неокультуренного». В данном случае, источник негатива
находится за деревней – на периферии обжитого пространства. Усиливает
данную семантическую нагрузку западное направление места, откуда
исходило зло. По представлениям хакасов, запад символизировал собой
заднюю сторону пространства, олицетворял негативные качества и даже
смерть [Традиционное мировоззрение, 1988, С. 42-43]. Само негативное
действие происходит на вековой лиственнице. Дерево воплощает в себе идею
вертикали, связывающую воедино три мира [Традиционное мировоззрение,
1988, С. 32]. В нашем случае, лиственница явилась каналом, по которому
восходил из Нижнего Мира айна в петушином обличии. Ассоциация, связанная
со злыми духами и деревом не случайна. В представлениях хакасов,
существует дерево, называемое «Узут агазы» – «Чертово дерево» [ПМА
Бурнаков А.А.]. Айна, как представитель Нижнего Мира обозначается черным
цветом, в данном случае – черным петухом. Наделение айна данной
характеристикой, находит свое яркое отражение в наименовании злых духов,
которые настроены исключительно против людей, таких как Харачи и Таг
Харазы (переводимых, как «черные» – Б.В.) [ПМА, Толмашова А.Б.].
Подчеркивает эту мысль и то, что действие происходит ночью, которая
является символом негативных явлений, связанных с потусторонними
существами (айна). По хакасским поверьям, «когда приходишь домой поздно
вечером или ночью, необходимо отряхнуться и поплевать через левое и
правое плечо. Это делается для того, чтобы не занести в дом чертей» [ПМА,
Топоева Г.Н.]. Проводя дальнейший анализ, констатируем, что результатом
каждого ночного появление петуха, для людей оборачивалось новой смертью
или несчастьем. Для айна, как представителя иного мира, не представляет
угрозы обычный выстрел. Для его нейтрализации и удаления применяется
магический символ креста. «Обезвреженный» айна возвращается в Нижний
Мир, это действие рисуется падением петуха «камнем» с дерева.
Окончательный уход которого, обозначается отсутствием каких-либо следов
его пребывания – «…Мужчины подошли к месту, где должен был лежать петух,
но его там не нашли, не было ни капли крови, ни перышка».
Хакасы нередко представляли айна в образе собаки, это хорошо
иллюстрируется следующим рассказом. «Как-то, поздним вечером, после
работы возвращалась домой. Ехала верхом на лошади. Проезжаю мимо канавы.
Это место считается плохим – «Айналыг чир» (место обитание чертей).
Именно там, люди часто слышат звуки удара бубна «Хара тор» – «Хара тюр
сапча» (букв., удары черного бубна – Б.В.). Оттуда выбежала черная
собака. Лошадь испугалась и сбросила меня. Собака стоит передо мной и
тяжело дышит, высунув большой алый язык. Я сильно испугалась, но не
подала вида. Пошла домой. О том, что случилось, рассказала отцу. Он
сказал, что я видела айна – черта. После этого случая, я заболела.
Родные пригласили шамана. Шаман сказал: «Ты повстречалась с айна, в
облике собаки. Он прицепился к тебе. Тебе повезло, что он показался тебе
на глаза. Иначе, он тебя убил бы. Шаман прогнал этого черта, и я
излечилась» [ПМА, Мамышева Е.Н.]. Анализируя этот рассказ, выделяем в
нем следующие элементы: 1) поздний вечер; 2) лошадь; 3) канава – «Айналыг
чир» и «Хара тюр»; 4) айна, в образе черной собаки; 5) последствия для
человека.
В данном сюжете хорошо иллюстрируется явление переходности, как времени,
так и пространства. Само событие происходит поздним вечером. Вечер в
хакасской традиции, наделяется многими чертами маргинальности – перехода
дня в ночь, света во тьму. Это нашло свое отражение во многих запретах,
распространявшихся в это промежуток времени. Так, например, «после
захода солнца, запрещалось что-либо делать. Запрещалось спать, работать
(колоть дрова и др.). Считалось, что в это время выходят злые духи и
причиняет человеку вред. Другим звеном нашего анализа является лошадь.
Традиционно, у тюрков Южной Сибири, лошадь наделялась многими чертами
медиатора. На лошади «странствовали» в космическом пространстве шаманы
[Потапов Л.П., 1935, С. 135-136]. Хакасы посвящали многим духам лошадей
– ызыхов, через которых «обеспечивалось» благополучие в жизни людей.
Таким образом, лошадь являлась своего рода посредником между мирами
духов и людей.
Следующим важным элементом в рассказе является канава. Она, как и
текущая, в ней вода (как уже указывалось в первой главе), несет в себе
медиаторную символику, как соединителя верха и низа [Мелетинский Е.М.,
1995, С. 217.]. Как и любая пограничная зона космического пространства,
в традиционном сознании хакасов, канава с водой являлась источником
опасности. Поэтому, в народном сознании это место обозначалось, как «Айналыг
чир». И не случайно, по верованиям хакасов в этом месте «Хара тюр сапча»
– «Издаются звуки Хара тюр (букв., черный бубен)». В религиозных
представлениях хакасов «бубен предназначался быть верховым ездовым
животным шамана во время камлания, когда шаман совершал свои путешествия
к духам и божествам» [Потапов Л.П., 1981, С. 129]. Бубен, аналогично
лошади, выступает в роли объекта – посредника между мирами и обитателями
этих миров. Цветовая символика бубна (хара – черный) указывает на его
«подземную», чуждую жителям солнечного мира природу. Хара тюр своим
звучанием, как бы оповещает и способствует появлению представителей
иного мира – айна. Злой дух появляется в образе собаки, опять же черного
цвета. В древних представлениях, собака наряду с волком, могла выступать
и как хтоническое животное – обитатель подземного мира [Кубарев В.Д.,
Черемисин Д.В., 1987, С. 110-113]. Собака высовывает алый язык. Красный
цвет, как символ крови, огня, вероятно, олицетворяет собой вхождение
этого существа в солнечный мир и нанесение вреда человеку. После
контакта с айна, женщина сразу же заболевает. Излечение женщины
происходит при помощи шамана, который изгоняет айна.
На давнюю связь собаки с Эрлик-ханом указывают многие хакасские мифы,
один из которых нам хотелось бы привести: «У нас в народе не принято
гладить собак. Старики объясняют это так. В давние времена собака так же
служила человеку, но была голой, без шерсти. Однажды, айна захотел
навредить человеку. Он пошел к дому человека. Собака не пускает его в
дом, лает, кусается. Как не пытался айна пробраться в дом, ничего не
вышло. Тогда он пошел на хитрость. Айна напустил жуткий холод. Собака
начала мерзнуть. Айна подошел к собаке и предложил ей теплую шубу в
обмен на то, что она его пропустит в дом. Собаке деваться некуда, совсем
замерзла, она и согласилась. Тот бросил ей шубу и спокойно вошел в дом.
Айна, все же не смог навредить человеку, потому что в доме находился
кот. Он был хитрее собаки, и не поддался не на какие уловки айна и
прогнал его из дома. С тех пор человек с удовольствием гладит кошку, а
собаку гладить не любит, считая, что у нее чертова шкура» [ПМА, Бурнаков
А.А.].
Представления о способности злых духов принимать самые разнообразные
формы, широко распространены среди алтайцев, так, например, злые духи –
айзе «могут превращаться в человека, рыбу, тряпку» [ПМА, Пустогачев
К.Г.].
В верованиях хакасов, айна чаще принимает антропоморфное, нередко
детское обличье. Согласно хакасским мифам, встреча с айна часто
происходит у охотников, находящихся в тайге. Как правило, эта встреча
происходит зимой, в лунную ночь. Айна показывается в виде маленького
мальчика, который грозит охотнику смертью. От негативного воздействия
айна человека спасает смелость и находчивость. Охотник использует
традиционный способ уничтожения айна – нижнюю пуговицу рубашки,
используемую в качестве пули.
Как уже говорилось, представления о злых человекообразных духах широко
распространены среди алтайцев. «Кормосы – это черти, которые ходят по
улице, и делают зло. Они как люди, только темные» [ПМА, Мокошева А.А.].
Алтайцы нередко представляли кормосов в виде маленьких мальчиков, со
светящимися глазами, которые, то появлялись на глаза людям, то исчезали
[ПМА, Туймешев М.Д.]. По рассказам челканских информаторов, существовал
Оро-аза (злой дух), в виде маленького ребенка. Его можно было встретить
в заброшенных местах. Он насылал на людей неизлечимые болезни. Не всякий
шаман мог с ним справиться [ПМА, Пустогачев К.Г.].
Характерной чертой айна является невидимость. Согласно традиционным
представлениям, одним из любимых мест их обитания является овраг. По
старинным хакасским поверьям, овраг, как и нора, являлись входом в
Нижний мир. Айна всеми способами, чаще при помощи обмана старается
заманить туда человека. Попав в овраг, человек нередко может услышать
голоса незнакомых людей и почувствовать рядом с собой хаотичные
передвижение айна. При этом они остаются для него невидимыми. Спасением
от айна является начертание круга, в центр которого должен встать
человек и переждать некоторое время.
По алтайским поверьям, злой дух айзе наделяется схожими характеристиками
– «непонятным языком», невидимостью и внезапностью появления. Время их
активности – ночь. «Айзе встречается ночью. Ходит как тень человека, то
появится, то скроется. Был случай. Один мужик вышел из дома, и на
веранде встретил покойницу – жену. Она стояла голой, хотя на дворе
стояла зима. После этой встречи, через некоторое время, умерли все дети,
а сам мужик повесился» [ПМА, Пустогачев А.А.]. Считается, что кормосы
могут ходить группами: «Кормосы – это шайтаны, у них разговор
непонятный. Они ходят среди людей. Так, однажды они ходили толпой по
деревне. Кто-то услышал непонятный звук и поднял панику. Все разбежались
по домам» [ПМА, Авошева В.Ф.].
Традиционно, хакасы приписывали некоторым частям пространства постоянную
связь с иным миром. К числу самых распространенных, маргинальных,
представляющих большую опасность мест, в первую очередь, относятся
заброшенные, нежилые дома – ээн тура. У хакасов не принято заселяться в
заброшенные дома. По народным поверьям считается, что там обитают айна,
встреча с которыми принесет людям несчастье. И в настоящее время старики
говорят, что лучше переночевать на кладбище, чем в заброшенном доме. В
связи с этим, большой интерес представляют, записанные нами
мифологические рассказы: «Ээн тура – это дом, в котором уже никто не
живет. Там живут айналар. Раньше, люди к таким домам близко и подходить
боялись. Рассказывали случай. Один мужик проходил ночью мимо ээн тура.
Он заметил, что там горит свет. Ему стало любопытно, он решил зайти
туда. Вошел в дом и видит, что там сидят мужики, вино пьют, в карты
играют. Они предложили и ему сыграть вместе с ними. Мужик согласился.
Стал вместе с ними пить вино, играть в карты. У мужика случайно упало
под стол карта. Он заглянул под стол и увидел, что ноги у мужиков не как
у людей, а коровьи. Мужик понял, с кем имеет дело, и тут же выскочил из
дома» [ПМА, Троякова А.М.].
«Двое мужчин пошли охотиться. К вечеру стали возвращаться, видят, стоит
пустой дом (ээн тура). Один говорит: «Давай переночуем в этом доме».
Второй отвечает: «Чем ночевать в ээн тура, я лучше пойду на кладбище и
там заночую. А если ты хочешь заночевать в этом доме, то можешь
ночевать, но только предупреждаю, что это «ээлiг тура», место, где
обитают духи». На том и порешили, один пошел ночевать в ээн тура, а
второй – на кладбище. Первый, разжег костер и стал готовить себе ужин.
Поел. Вдруг видит, подполье открылось. Он заглянул туда, а там человек
лежит. Это был айна – хозяин ээн тура. Мужчина потеребил айна, а тот
лежит, как мертвый. Мужчина поужинал и лег спать. Когда он спал, из
подполья вышел айна и убил спавшего мужчину. Утром товарищ пришел его
навестить, и увидел, что тот лежит мертвый. И тут он услышал голос айна:
«Вот, сейчас надену сапоги, вот сейчас я оденусь…». Мужик тут же со всех
ног бросился из этого дома. В ээн тура живут такие черти-убийцы» [ПМА,
Орешкова Е.А.].
Подобные представления встречаются у алтайцев. «Аза – черти, которые
живут в заброшенных домах. У нас есть выражение: «Азальу оскотьурт мугу
конарым». – «Лучше я заночую на могиле, чем в пустом доме». В
заброшенном доме аза покоя не дадут. Будут сбрасывать с места, душить» [ПМА
Тазрочев С.С.]. Согласно верованиям алтайцев, не только в пустующих
домах, но и в заброшенных таежных поселках и деревнях можно услышать
голоса кормосов, похожих либо на человеческие голоса, либо на лай собак,
мычание коров или ржание лошадей. Алтайские старики запрещают
разговаривать в таких местах. Нельзя откликаться даже в том случае, если
человека кто-то зовет. В противном случае, человек может умереть.
Рассказывали случай: «Один мужик заночевал в заброшенном доме. Ему
приснился сон. Видит, как черти разводят костер, ставят на него казан.
Они уже готовы были убить мужика и приготовить из него еду. Мужик еле
убежал от них. Поэтому в народе говорят: «Ээн уда конарга керек тьок». –
«В пустом доме нельзя ночевать». В любом случае, лучше заночевать на
кладбище, там «чистое» место» [ПМА, Папикин М.И.].
Помимо заброшенных домов, алтайцы остерегались проезжать и в некоторых
местах, которые отличаются своей неестественностью, аномальностью. Так,
например, «места, где листья осины не опадают, считаются чертовым
стойбищем. Там они песни поют, танцы устраивают. Есть поселок Шокша, там
их много» [ПМА. Барбачакова М.Н.].
По рассказам пожилых хакасов, местом обитания айна мог стать любой
уголок, не входящий в «сферу влияния» духов-хозяев местности. Как
правило, такое место в традиционном сознании соотносилось с растущими
там деревьями неправильной формы. Хотя не всегда удавалось определить
такое место по внешним маркерам. В таких случаях, прислушивались к
совету стариков, иначе могло произойти несчастье. Рассказывали случай:
«Молодые супруги приехали жить на новое место. Выбрали удобное и
красивое место, рядом была река и лес. Люди не советовали им жить на том
месте. Оно считалось плохим и поэтому, там никто не жил, несмотря на
красоту и удобство для ведения хозяйства. Молодые не стали к этому
прислушиваться, и поставили на том месте юрту. Как-то раз, ранней весной
супруги спали в юрте. Жена проснулась среди ночи, разожгла очаг и вышла
из юрты. Ночь была лунной, на небе ярко высвечивались звезды. Дул легкий
ветерок. Женщина залюбовалась звездным небом. Вдруг, она почувствовала,
что к ней что-то приближается. Она обернулась, и увидела гроб. Вскрикнув
от испуга, женщина в туже минуту забежала в юрту. Спряталась за спиной
мужа. Муж проснулся и увидел, как дверь открылась, и в юрту влетел гроб.
Он был большим и закрытым. Мужчина не растерялся. Вынул из очага горящее
полено. В народе считается, что огонь отгоняет всякую нечисть. Он начал
поленом гонять гроб, читая при этом молитвы. Гроб вылетел из юрты.
Мужчина закрыл дверь и начертил на ней крест. Через некоторое время
умерла жена. Мужчина оставил эту юрту и уехал в другое место. С тех пор,
на этом месте никто не живет. Люди стараются обходить его стороной»
[ПМА, Бурнаков А.А].
Смерть человека тюркоязычные народы Сибири осознавали как переселение в
мир, где продолжается его существование. Но в тоже время считали, что
непосредственно после смерти, человек превращается в духа и некоторое
время остается в тех местах, где обитал. В случае нарушения погребальных
обрядов, он мстит людям. При исправлении допущений оплошности дух
умершего отбывает в мир усопших [Алексеев Н.А. 1992, С. 70].
В традиционном сознании хакасов, образ посмертной души человека – узут,
порой сливается с образом айна. Считалось что, оставшись в Среднем Мире,
она причиняет людям различные несчастья и болезни. Качинцы считали, что
человек после смерти блуждает в течение сорока дней между могилой и
юртой, т.к. еще не знает о своей смерти. Такого человека называли
эбэртых. Если он приносил беспокойство, то по просьбе родственников
шаман «отправлял» его в мир умерших» [Алексеев Н.А. 1992, С. 66]. Но и
после ухода в страну мертвых души не всегда оставляют живых в покое. Они
носятся по земле в виде вихря и могут схватить душу подвернувшегося на
их пути человека [Майнагашев С.Д. 1915, С. 285]. Узут могла вселиться в
человека, тогда у последнего внезапно начинал болеть живот острой,
режущей болью, появлялась рвота. В таких случаях приглашали особых
людей, которые могли изгонять непрошеную душу. Приемы, употребляемые для
этого, довольно сложны. На больного плюют, бьют его какой-либо одеждой.
Если боль не прекращается, то около больного жгут на горящих углях
талган и дают больному вдыхать запах; жгут также табак. Накормив, таким
образом, начинают пугать душу, поднося к больному горящий уголь. Все эти
приемы сопровождаются соответствующими обращениями к душе и к духу огня.
Обращаясь к душе, ее называют именем какого-нибудь умершего. Говорят,
если имя души будет найдено, изгоняющий чувствует определенное нервное
переживание, сопровождаемое позевываниями. Тогда боль должна пройти.
Если такого переживания не последует, все эти приемы повторяют снова,
называя другое имя. Иногда среди умерших имя души не находится, – тогда
начинают призывать и живых. Если указанное переживание последует при
упоминании имени живого человека, то ему предстоит скоро умереть, ибо
душа его начинает уходить от него, а больной выздоровеет, если
причиняющая боль чужая душа будет изгнана [Майнагашев С.Д. 1915, С.
286].
Хакасами строго соблюдались запреты, связанные с похоронными ритуалами.
Так, например, когда, у кого-то в доме умирал человек, то его жители не
имели права, по истечению сорока дней, заходить в другой дом. Когда уже
отвели сорок дней, то соседи и родственники приглашали их, к себе в дом.
Этому человеку, обязательно дарили платки, чтобы он отвел беду. После
сорока дней не разрешалось ходить на кладбище. Объясняли это тем, что
нельзя прокладывать «новую тропинку» к мертвым. Если на могиле свалится
крест или памятник, то не разрешалось его устанавливать заново.
Считалось, что в случае, когда люди нарушали данные запреты, то
обязательно приходила беда. Беременным женщинам запрещалось
присутствовать на похоронах и ходить на кладбище, считалось, что мог
родиться мертвый ребенок. Человеку, побывавшему в том доме, где
находится покойник, вернувшись домой, перед дверью необходимо
отряхнуться. В этом случае, беда не сможет прийти в его дом. При
похоронах, опасно забыть какой-нибудь предмет, связанный с умершим.
Когда возвращаются за этим предметом, то эти люди, с собой приносят
беду. Старики рассказывали. «В деревне погиб мальчик. При его похоронах
забыли веревки, при помощи которых в могилу опускают гроб. Мужчины
вернулись домой за веревками. Узнав, с какой целью они возвратились,
знающие женщины, со страху попятились назад. Женщины знали, что эти люди
с кладбища принесли несчастье. Действительно, в скором времени умерла
хозяйка этого дома. Через полгода повесилась ее сноха, оставив
годовалого ребенка. А, чуть позже угорели ее муж с ребенком. Таким
образом, все жители этого дома погибли» [ПМА, Тасбергенова (Тюкпеева)
Н.Е.].
Схожие представления находим у алтайцев. Если в каком-то доме умер
человек, то на этот дом накладывали табу. Туда из соседей, никто не
ходил в течение 40 дней. Такой дом называли харалу. Хозяин дома –
ближайший родственник умершего не имел права в течение одного года
ходить в горы. Такого человека, также называли харалу [ПМА, Курысканова
Р.Г.]. Вероятно, семантика слова харалу, обозначающая черный цвет,
соотносилась с подземным миром, со смертью.
Айна, как и узут у хакасов нередко представлялся в образе вихря – хуюн,
который уносил человеческое счастье [Катанов Н.Ф., 1907. С. 558]. Хакасы
всегда осторожно относились к вихрям. В случае, когда вихрь касался
человека, то ему необходимо было отряхнуться. По хакасским поверьям это
делалось для того, чтобы нечистая сила, несчастье не прицепилось к
человеку, и обошли его стороной. Пожилые хакасы до сих пор говорят:
«Хуюн ол айна, кiзiнiн худы хап апарча, анан кiзi ол парча» – «Вихрь –
это черт, когда он похитит у человека душу, то потом тот умирает» [ПМА,
Боргояков Н.Т.].
По традиционным верованиям тюрков Южной Сибири, ветер мыслился как
причастный иному миру и его дуновение, как считалось, могло стать
причиной дискомфорта, особенно, если это был ветер – «посланник Нижнего
Мира» [Традиционное мировоззрение…, 1988, С. 37]. В представлениях
хакасов, «Чил ээзi чабал кiзi» – «Хозяин ветра плохой человек». Чил ээзi
это женщина, одетая в белое платье, в руках у нее белый круглый шар»
[ПМА, шаманка Бурнакова Тади]. Наделение негативными чертами ветра
проявляется в приметах, так, например, когда после похорон время дул
сильный ветер, то человек был нехорошим [ПМА, Тасбергенова (Тюкпеева)
Н.Е.]. У алтайцев приближение кормоса знаменуется холодным ветром:
«Кормос» – это душа умершего человека. Когда он приближается, от него
холодом веет, как от бурана зимой. Однажды я была в гостях. Ночью сплю и
вижу, как открылась дверь, в доме стало холодно. Показался человек. Весь
черный. Он на меня смотрит. От него идет холод. Сам он стоит у дверей.
Потом он перешагнул через порог, пошел в комнату, где спали хозяева
дома. Через некоторое время вышел из дома. У меня одна колоша в подполье
упала. Я попросила хозяина дома Тихона достать ее из подполья. Ночью
пошла домой. По дороге меня все время звал голос. Я дошла до дома. В
скором времени Тихон заболел. Стал худеть и недолго проходил, умер. А
жена у него до сих пор живая» [ПМА, Тагызова Е.С.].
Хакасы выработали способ обнаружения и нейтрализации айна. Для этого
необходимо было посмотреть на вихрь под локтем согнувшейся руки. По
народным представлениям, таким образом можно увидеть айна, в виде
человека, который находится в центре этого вихря. Можно наблюдать за
тем, как он передвигается. Для того чтобы обезопасить себя,
рекомендовалось плюнуть на него несколько раз, и бросить в него нож.
Считалось, что если удачно в него попадешь, то из вихря начинала капать
кровь [ПМА, Бурнаков В.С.].
Аналогичные представления об узуте и айна существовали у шорцев: «Usut –
душа умершего человека, название злого духа вообще. Юзют, по
существовавшим некогда представлениям, приходит к жилищам своих
сородичей стучит и пугает их; он может даже входить в человека. Обычно
он входит в какого-нибудь родственника, который после этого сразу же
заболевает. Для излечивания больного совершается обряд изгнания юзюта –
usut suyar. Знающий обряд человек, обычно старик или старуха, окуривал
больного и произносил обращение к юзюту, стараясь его запугать. Особенно
важно было при этом узнать имя юзюта. Считалось, что знание имени юзюта
дает заклинателю силу над духом; вот почему совершавший обряд перечислял
по очереди всех недавно умерших родственников больного, стараясь открыть
виновника болезни» [Дыренкова Н.П., 1949, С. 440-441].
Нередко юзют совместно с айна начинали вредить живым людям. «Душа
умершего человека вместе с айна, съевшим ее, ходит. Когда они во время
своего хождения живому человеку повстречаются, они с ним здороваются.
Когда они так поздороваются, айна и душа умершего человека живого
человека хворать заставляют. От какой болезни умер человек, душа
которого напала на живого, от той болезни заболеет и умрет (этот
человек)» [Дыренкова Н.П., 1949, С. 331]. По существовавшим
представлениям, духи могли съесть, загрызть человека. Н.П. Дыренкова
писала: «Шорская женщина из рода Кобый на реке Кобырсу в 1925 г. на мой
вопрос, сколько у нее детей, ответила – было шесть человек детей, из
шести детей только двоих вырастила, четверых айна съел. Семьи, в которых
умирали дети, переезжали много раз с места на место, с тем, чтобы
укрыться от айна. В прошлые времена, когда хотели сказать, что человек
умер, говорили «айна съел» [Дыренкова Н.П., 1949, С. 413].
Схожие представления о злых духах в образе вихря встречаем у алтайцев.
Вихрь считался летающим кормосом. Он мог забрать у человек чула (душу).
Алтайцы верят, что если человек заболел, либо умер прежде срока, это
означало, что его чула забрали кормосы [ПМА, Кыдатова С.М.]. В сознании
алтайцев вихрь мог мыслиться, и как наказание за какие-либо нарушенья,
совершенные людьми. Пожилой алтаец рассказал нам следующую историю:
«Второго августа, в Ильин день нельзя метать сено. Если будешь работать,
то поднимется вихрь и разбросает сено. Рассказывали, что один мужик
сметал в этот день сено. Стал его огораживать. Вдруг прилетел ворон. В
лапках он держал горящую щепку. Ворон бросил ее на стог, и все сено
сгорело, поэтому в Ильин день нельзя работать» [ПМА, Папикин М.И.].
Для того чтобы кормос не забрал душу человека и вообще для защиты от
негативного воздействия злого духа, алтайцы плевали на вихрь, ставили
вилы, доставали ножи и бросали в его центр любой острый предмет [ПМА,
Курысканова Р.Г.].
У хакасов, как и у других тюрок Сибири, запрещалось упоминать злых
духов, рассказывать о них, так как они якобы могли откликнуться и
причинить вред произнесшему запретное имя [Алексеев Н.А., 1984, С. 59].
Хакасские старики до сих пор говорят: «Ильхан-айна адаза – айна орiнче,
Худай-абачах адазы – Худай орiнер» – «Когда называешь имя Ильхана-айна –
радуется айна, когда произносишь слово Худай-Бог, то Худай радуется»
[ПМА. Боргоякова Н.В.]. У хакасов существовал запрет на произношение
слов, связанных с айна и вообще всего, имеющего негативную окраску.
Данное правило приобрело этическую норму. «Людей нельзя оскорблять,
называть по-плохому, потому что все сказанное может воплотиться в
действительности. Никогда нельзя отвечать злом на зло. Даже если вас
оскорбят, то не следует отвечать тем же. Можно дать такому человеку
хлеба. Иначе это может отразиться на тебе или на твоих детях» [ПМА,
Топоева Г.Н.]. Но все же в некоторых случаях, допускалось использование
слова айна. Особенно часто это практиковалось для того, чтобы отвести
беду и при различных приметах, так, например, «если, вдруг в ухе
зазвенело, то необходимо сказать: «Айна полза – тас хап, кiзi полза чаг
хап» – «Если черт – то мешок камней, если человек – то мешок сала» [ПМА,
Бурнаков А.А.].
В редких случаях, хакасы использовали имена зловредных духов, для
обозначения злых, бездушных людей. Так, например, «плохого человека
называют Ильханом, который является горным существом, и приносит людям
вред» [ПМА, Боргоякова А.Н.]. «Когда по дороге видели плохого, злого
человека, то говорили: «Харамос килче» – «Харамос идет» [ПМА, Боргояков
Н.Т.]. Мужчин, имеющих физический изъян и злых по характеру, называли
«Чельбиген апчах» – «Старик Чельбиген» [ПМА, Боргоякова А.В.]. Когда
человек спокойно сидит, а потом вдруг резко встает, и начинает кричать,
то про такого человека говорят: «Ала Чаянга кiрген» – «Вошел в Ала-Чаян
(пестрое нехорошее божество), русский аналог «Бес попутал» [ПМА, Юктешев
А.Ф.].
У хакасов допускалось назидательное использование некоторых имен духов.
Активно это практиковалось при воспитании детей. Наши информаторы
говорили: «Раньше были черти, которых называли Мохайах. Они всегда
ходили грязными. Сейчас, про неопрятного, грязного ребенка говорят:
«Мохайах ла осхас пала». – «Ребенок, похожий на Мохайах», «Мохайах
сырай» – «Лицо, как у Мохайах (т.е. грязное, страшное)». Этого ребенка
отправляли умываться и приводить себя в порядок» [ПМА, Чертыкова Б.М.].
В традиционном сознании хакасов, нередко представления о последствиях
влияний злых духах сливались с их непосредственным образом. Это нашло
свое отражение в выражениях: «Сайбаг чорча» – «Несчастные
случаи-происшествия ходят» [ПМА, Кайнакова А.С]. «Чабал ниме кiзiнi
сыбыра хадарча» – «Нечто плохое, человека постоянно подкарауливает»
[ПМА, Боргоякова М.Х.].
Хакасы пользовались многочисленными амулетами, якобы отпугивающими злых
духов. Так при входе в юрту с правой стороны, за дверью, вешали медвежьи
лапы, чучела орла, филина, скелет или чучело бели с бусинками вместо
глаз, скелет рассомахи или другого зверя. В зыбку ребенка клали овчинку,
козлинку или кусочек шкуры крота, к зыбке привязывали четыре раковины
каури. Раковины каури пришивали и к детской одежде, для защиты ребенка
от злых духов. Если ночью ребенок спал или зыбка пустовала, в нее
прятали нож или ножницы [Алексеев Н.А., 1992, С. 36]. Для хакасов были
очень важны нечетные числа. Считалось, что они запутывают злых духов,
которые хотят навредить человеку. И даже в том случае, когда человек
занимал деньги, то рекомендовалось занимать сумму, равную нечетному
числу [ПМА, Кичеева Р.М].
В традиционных верованиях хакасов, появление айна сопровождалось
дисгармонизацией, разрушением и смертью. Айна нередко представлялся в
виде высоких мужчин в темной (синей) одежде и с кнутом в руке.
Считалось, что он может приходить в дом к некоторым людям. Очень часто
айна встает на порог дома и, упираясь об косяк, начинает оказывать
вредоносное воздействие на человека. Нередко проявлением негативного
воздействия айна является треснутая или даже разбитая посуда или другие
вещи. В связи с этим, большой интерес представляет следующий рассказ:
«Один мужик устроился работать сторожем в колхозе. Он охранял амбары с
зерном. Как-то раз, пошел сильный дождь. Рядом с амбаром находилась
конюшня с кормушкой. В кормушке, после дождей всегда накапливалось много
воды. Сторож заметил, что там кто-то плещется, но никого не было видно.
Мужик сразу сообразил, что дело нечистое. Он выстрелил по тому месту из
ружья. Тут же услышал, как в доме, который стоял рядом, развалилась
стайка. Мужик пошел туда, чтобы узнать, что там случилось. Оказалось,
что в том доме, кроме того, что обвалилась стайка, еще и умерла дойная
корова. Мужик подумал, неужели это его дело рук. Он решил в этом
убедиться. Когда в кормушке снова началась плескаться вода, а это
произошло ночью, он выстрелил. И опять, но уже в другом доме, обвалилась
стайка и погибла дойная корова. В третий раз мужик не стал проверять.
Как он понял, в кормушке плескался айна. Когда он стрелял в айна, тот
улетал в ближайшие стайки и вселяясь в коров, убивал их. Этот мужик
говорил: «Минiн хатыг хагба, ананар хомай ниме минзере чаган кил
полбас». – «У меня хатыг хагба (прочная защита), поэтому всякая нечисть
ко мне близко не сможет подойти». Он говорил, что у человека, который не
верит в Бога, нечисть может находиться внутри. К человеку же, который
верит в Бога нечисть и близко не сможет подойти» [ПМА, Топоева Г.Н.].
Таким образом, в картине архаичного мировоззрения хакасов большое место
занимали зловредные духи – айна. Они обладали негативными качествами,
несли в себе злое начало. Хакасы представляли айна как существа,
наделенные способностью появляться как в зооморфном, так и в
антропоморфном образе и характеризуемые черным цветообозначением. В
представлениях хакасов, узут – посмертная душа человека, появившаяся в
мире живых людей, становилась айна.
ПРИМЕЧАНИЕ
Информаторы
1. Авошева Валентина Феотисовна, 1937 г.р., сеок Хомнош, село Санькин
аил, Турачакского района, Республика Алтай, 20.06.2001 г.
2. Барбачакова Мария Николаевна, 1919 г.р., сеок Поктарык, село
Курмач-Байгол, Турачакского района, 01.07.2001 г.
3. Боргояков Николай Терентьевич, 1931 г.р., сеок Хобый, село Аскиз,
республика Хакасия, 10.10.2001 г.
4. Боргоякова Анастасия Николаевна, 1926 г.р., село Аскиз, республика
Хакасия, 03.05.2000 г.
5. Боргоякова Наталья Васильевна, 1924 г.р., село Усть-Чуль, Аскизского
района, республики Хакасия 20.08.2000 г.
6. Бурнаков Алексей Андреевич, 1937 г.р., сеок Таu харгазы, село Аскиз,
республика Хакасия, 12.07.1998 г.
7. Бурнаков Афанасий Андреевич, 1945 г.р., село Усть-Чуль, Аскизского
района, 19.07.1998 г.
8. Бурнаков Валерий Семенович, 1940 г.р., сеок Таu харuазы, село Аскиз,
Аскизского района, 20.07.2000 г.
9. Бурнакова Тади Семеновна, 1915 г.р., село Верхняя Тея, Аскизского
района, республики Хакасия, 11.10.2001.
10. Ивандаева Васса Ивановна (хакасское имя Куджирай), 1920 г.р., Тилок
аалы Аскизского района, республики Хакасия 20.08.2001 г.
11. Кайнакова Аксинья Самуиловна, 1913 г.р., село Отты, Аскизского
района, республики Хакасия, 11.10.2001 г.
12. Кичеева Раиса Максимовна, 1933, село Аскиз, Аскизского района,
республики Хакасия, 13.05.2000 г.
13. Курысканова Раиса Генадьевна, 1964 г.р., село Курмач-Байгол,
Турачакского района, Республики Алтай, 01.07.2001 г.
14. Кыдатова Софья Михайловна, 1935 г.р., сеок Кол чагат, село Артыбаш,
Турачакского района, республика Горный Алтай, 28.06.2001г.
15. Мамышева Елизавета Николаевна, 1925 г.р., хакасское имя Лиза-пичек,
Политов аал, Аскизского района, республики Хакасия, 20.08.2001г.
16. Мамышева Мария Николаевна, 1942 г.р., г. Абакан, республики Хакасия,
13.09.1998 г.
17. Межекова Елизавета Архиповна (Орешкова),1899 г.р, село Аскиз,
Аскизского района, республики Хакасия, 16.07.2000 г.
18. Мокошева Анна Артемовна, 1932 г.р., сеок Кузен, село Тондошка,
Турачакского района, республики Алтай, 27.06.2001 г.
19. Папикин Матвей Иванович, 1915 г.р., сеок Тивер село Артыбаш,
Турачакского района, республики Горный Алтай, 27.06.2001 г.
20. Пустогачев Аким, Айангиевич, 1946 г.р., сеок Бардыяк, село
Курмач-Байгол, Турачакского района, республики Алтай, 30.06.2001 г.
21. Пустогачев Карл Григорьевич, 1929 г.р., сеок Алыяy, село
Курмач-Байгол, Турачакского района, республика Горный Алтай, 01.07.2001
г.
22. Тазрочев Савелий Сафронович, 1930 г.р., сеок Кузен, село Тондошка,
Турачакского района, Республика Алтай, 20.06.2001 г.
23. Тасбергенова (Тюкпеева) Надежда Егоровна, 1956 г.р., село Аскиз,
республика Хакасия, 26.06.2000 г. Все это услышала от своей бабушки.
24. Толмашова Анисья Борисовна, 1914 г.р., село Аскиз, Аскизского
района, 10.09.1998 г.
25. Топоева Галина Никитична, 1931 г.р., село Аскиз, республика Хакасия,
29.09.2000 г.
26. Троякова Анисья Максимовна, 1928 г.р., село Луговое, Аскизского
района, республики Хакасия, 12.07.2001 г.
27. Туймешев Михаил Давыдович, 1927 г.р., сеок Коль-Чагат, село Артыбаш,
Турачакского района, республики Алтай, 27.06.2001 г.
28. Юктешев Антон Федорович, 1951 г.р., сеок Халар, село Усть-Таштып,
Аскизского района, республика Хакасия, 12.07.2000 г.
Список литературы
1. Алексеев Н.А. Шаманизм тюркоязычных народов Сибири. Новосибирск:
Наука.– 1984.– 232 с.
2. Алексеев Н.А. Традиционные религиозные верования тюркоязычных народов
Сибири. Новосибирск: Наука, 1992.– 242 с.
3. Анохин А.В. Материалы по шаманству у алтайцев, собранные во время
путешествий по Алтаю с 1910 – 1912 г.г. // Сб. Музея антропологии и
этнографии, 1924. Т. IV. Вып. 2;
4. Дыренкова Н.П. Материалы по шаманству телеутов. // Сб. Музея
антропологии и этнографии, 1949, Т. X.
5. Кастрен Матиас Алексантери. Путешествие в Сибирь (1845-1849). Тюмень:
Ю. Мандрики. 1999. Т. 2.–352с.
6. Катанов Н.Ф. Образцы народной литературы тюркских племен. СПб., 1907;
7. Кубарев В.Д., Черемисин Д.В. Волк в искусстве и верованиях кочевников
Центральной Азии.– В кн.: Традиционные верования и быт народов Сибири.
XIX-начало XX в.в. Новосибирск: Наука, 1987, С. 98-117.
8. Майнагашев С.Д. Отчет о поездке к турецким племенам Минусинского и
Ачинского уездов Енисейской губернии летом 1914 года // Известия
русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии в историческом,
археологическом и этнографическом отношениях. Петроград 1915;
9. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Восточная литература, 1995.- 408с.
10. Островских П.Е. Этнографические заметки о тюрках Минусинского края
// Живая старина, вып. 3-4. СПб. 1895;
11. Потапов Л.П. Следы тотемистических представлений у алтайцев. //
Советская этнография, 1935. No 4-5. С. 134-152;
12. Потапов Л.П. Шаманский бубен как уникальный предмет этнографических
коллекций. // Сб. Музея антропологии и этнографии, Л. 1981, Т.37, С.
124-137;
13. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири: Пространство и
время. Вещний мир. Новосибирск: Наука, 1988.
|
